Оригинал: http://www.luoxia.com/modaozushi/72303.htm
Перевод от ошибок не застрахован. Если кто-то заметит неточности в переводе - обрадуюсь, поправлю, выпьюсекретныйчаёк за ваше здоровье.
Пожалуйста, не надо копировать и репостить текст: вдруг я ещё что-нибудь в нём буду править.
Два негодяя занимаются своими повседневными чёрными делами, оскверняя трупы и истребляя врагов. Под конец четверо - Цзинь, Сюэ, Сяо и Сун - ненадолго появляются в одной сцене
Сюэ Ян сидел за деревянной уличной стойкой, задрав одну ногу на скамью, и ел из чашки сладкие клёцки в рисовом вине.
Он ел с аппетитом, стуча ложкой о чашку. Поначалу вкус казался превосходным, но под конец Сюэ Ян внезапно обнаружил, что клёцки состоят из одного лишь клейкого риса, а вино - недостаточно сладкое.
Сюэ Ян вскочил и ударом ноги перевернул стойку.
В этот момент торговец как раз стоял за стойкой и занимался готовкой. Неожиданный удар ошеломил его.
Торговец смотрел, как подросток внезапно напал на него, а после удара, ничего не говоря, отвернулся с улыбкой и пошёл прочь. Спустя какое-то время торговец наконец опомнился и побежал вдогонку, крича:
- Эй ты, мерзавец, что ты творишь?
- Ломаю стойку, - ответил Сюэ Ян.
Торговец, на мгновение потеряв дар речи от такой наглости, продолжил:
- Ты больной! Ты псих!
Сюэ Ян слушал с безразличием на лице, пока торговец продолжал указывать на него пальцем и кричать:
- Мелкий ублюдок! Не заплатил за еду, посмел расколотить мою стойку! Да я...
Большой палец Сюэ Яна слегка шевельнулся, и меч вылетел из поясных ножен.
Сверкнула тёмная сталь клинка, и Сюэ Ян уткнул Цзянцзай* в лицо торговца мягким, но точным и стремительным движением:
- Клёцки были вкусными. В следующий раз добавь-ка побольше сахара.
*降灾 - "Ниспосылать несчастья":
https://www.zhonga.ru/chinese-russian/%E9%99%8D%E7%81%BE/s974q (По смыслу можно ещё перевести как "Кара Небесная")
После этого он развернулся и пошёл дальше.
Испуганный торговец не смел проронить ни звука. Только когда Сюэ Ян отошёл довольно далеко, торговец почувствовал, как в нём вскипают гнев и обида.
Наконец у него вырвался крик:
- Да как ты можешь творить такое без причины, посреди белого дня! Почему?!
Сюэ Ян обернулся и помахал ему рукой:
- На самом деле, многие вещи в мире случаются совсем без причины. Как говорится, будто гром среди ясного неба. Пока!
Быстрой лёгкой походкой Сюэ Ян миновал несколько улиц. Спустя какое-то время его нагнал некий человек и пошёл рядом, заложив руки за спину и не отставая ни на шаг.
- Стоило мне отвернуться, а ты уже устраиваешь такое! Я должен был заплатить только за одну миску клёцок, а теперь мне пришлось платить за стойку, скамьи, кастрюли и сковородки! - вздохнул Цзинь Гуанъяо.
- И как, сильно ты от этого обеднел? - спросил Сюэ Ян.
- Не очень.
- Чего тогда вздыхаешь?
- По-моему, ты задолжал эти деньги. Почему бы тебе хоть иногда не попытаться вести себя, как нормальный гость, а? - продолжил Цзинь Гуанъяо.
- А вот в Куйчжоу мне никогда не приходилось ничего покупать за деньги. Как здесь.
Проходя мимо, он схватил засахаренные ягоды с лотка торговца сладостями. Лоточник, впервые столкнувшийся с такой наглостью, застыл в изумлении. Откусив часть, Сюэ Ян спросил:
- К тому же, это была всего лишь одна маленькая стойка, а ты всё возмущаешься?
Цзинь Гуанъяо рассмеялся:
- Ну что ты за уличная шпана! Хочешь - круши стойки, сожги хоть всю улицу - мне всё равно! Просто, когда будешь делать всё это, сними одежды с "Искрами в снежных волнах"*, закрой лицо, чтобы никто не узнал, что это сделал ты - не создавай мне лишних проблем!
*金星雪浪 (jīnxīng xuě làng), "Искры и снежные волны" или "Искры в снежных волнах" - реальный сорт пионов: https://baike.baidu.com/item/%E9%87%91%E6%98%9F%E9%9B%AA%E6%B5%AA
С этими словами он бросил деньги лоточнику. Сюэ Ян выплюнул ягодные косточки. Скосив глаза, он заметил на лбу Цзинь Гуанъяо зеленовато-пурпурное пятно и засмеялся:
- Как это тебя угораздило?
Цзинь Гуанъяо взглянул на него с лёгким упрёком и, поправив шапку, спрятал под ней синяк:
- Долгая история.
- Не Минцзюэ избил?
- Думаешь, если б он двинул мне своей рукой, я бы ещё мог ходить и разговаривать с тобой?
Сюэ Ян подумав, согласился.
Вскоре они оба вышли из Ланьлина и прибыли к странному поместью, затерянному в глуши.
Поместье выглядело отнюдь не роскошным: за высоким забором стоял длинный тёмный дом. Перед домом была небольшая квадратная площадка, огороженная железной решёткой высотой до середины груди. Решётку покрывали жёлто-красные талисманы с заклинаниями. На площадке располагалось разное оборудование: железные клетки, ножи, доски с гвоздями, там же медленно бродило несколько оборванных "людей".
Все эти "люди" были худыми, как скелеты, с пустыми глазами. Они бесцельно топтались по свободному месту, время от времени сталкиваясь друг с другом. Изредка из их ртов вылетали странные звуки.
То был загон для трупов.
В то время мысли о Тёмной "тигровой" печати* не покидали Цзинь Гуаншаня. Он намекал несколько раз, испробовал всевозможные средства, и всё зря - что поделать, если Вэй Усянь был так упрям, что не поддавался ни на ласку, ни на угрозы ("не ел ни мягкого, ни твёрдого"). Тогда Цзинь Гуаншань решил: "Разве есть что-то, что может сделать один человек, но не может другой? Не верю, что лишь один только ты, Вэй Ин, обладаешь подобными способностями. Когда твои последователи превзойдут тебя и будут насмехаться над твоими свершениями, посмотрим, останешься ли ты таким надменным!"
*阴虎符 Инь хуфу, т.е. Иньская (тот же инь, что в инь-ян) "тигровая" печать. "Тигровая" печать - двухчастная печать, обычно в виде тигра. Одна половина была у императора, вторая - у главнокомандующего. Когда главнокомандующий выступал в поход, император передавал ему вторую половину печати в знак подтверждения полномочий.
И потому Цзинь Гуаншань нанял для этой цели людей, которые, в подражание Вэй Усяню, занимались призывом мёртвых. Он выдал им много денег и ресурсов и приказал тайно изучить способ работы Тёмной печати, а затем скопировать и воссоздать её. Из всех нанятых людей очень немногие добились хоть каких-то результатов, и среди них дальше всех продвинулся самый младший - Сюэ Ян, рекомендованный Цзинь Гуанъяо.
Вне себя от радости, Цзинь Гуаншань взял Сюэ Яна приглашённым заклинателем* в орден и дал ему неограниченные права и свободы. Это поместье с загоном для трупов Цзинь Гуанъяо специально отдал Сюэ Яну для тайных занятий, чтобы тот вёл свои эксперименты, оставаясь безнаказанным.
*В оригинале: 客卿 (kèqīng) - историческиё термин, обозначающий иностранцев (уроженцев другого княжества) на высоких (сановных) постах: https://www.zhonga.ru/chinese-russian/%E5%AE%A2%E5%8D%BF/xj2sq
Когда Цзинь Гуанъяо и Сюэ Ян вошли во двор, в центре площадки находились два лютых мертвеца. Они совершенно отличались от остальных трупов: хорошо одетые, с белыми глазами, вооружённые парными клинками, эти мертвецы сражались друг с другом так, что во все стороны летели искры. Перед железной оградой стояло два стула. Цзинь Гуанъяо и Сюэ Ян уселись одновременно. Цзинь Гуанъяо оправил ворот своего платья. К ним приблизился ковыляющий труп и протянул поднос.
- Чай, - сказал Сюэ Ян.
Взглянув, Цзинь Гуанъяо увидел, что на дне чашки виднеется странный пурпурно-алый предмет, настолько разбухший, что не было никакой возможности определить, что же это такое.
Цзинь Гуанъяо улыбнулся и, отодвинув чашку, произнёс:
- Спасибо.
Сюэ Ян придвинул чашку обратно и сказал самым сердечным тоном:
- Это мой секретный чай. Отчего бы тебе не попробовать?
Цзинь Гуанъяо снова отодвинул чашку подальше и с неподдельной теплотой в голосе ответил:
- Но это же твой секрет. Я не смею пить.
Сюэ Ян удивлённо приподнял бровь и снова начал смотреть на поединок.
Оба лютых мертвеца становились всё яростнее, в ход пошли не только мечи, но и когти, во все стороны летели брызги крови и ошмётки плоти. Скука всё сильней проступала на лице Сюэ Яна. Внезапно он щёлкнул пальцами, и один из лютых мертвецов немедленно дёрнулся и отрубил второму голову. Оставшееся безголовым тело шлёпнулось на землю и ещё какое-то время продолжало дрожать.
- Не понравилось? - спросил Цзинь Гуанъяо.
- Слишком медленно.
- Они гораздо быстрее, чем те двое, что я видел в последний раз.
Сюэ Ян вытянул руку в чёрной перчатке - на руке не хватало пальца, - и раздражённо махнул в их сторону:
- Это смотря с чем сравнивать. Вот эти не продержатся долго даже против обыкновенных мертвецов Вэй Усяня, которых тот призывал своей флейтой, не говоря уже о Вэнь Нине!
- Зачем так расстраиваться? - улыбнулся Цзинь Гуанъяо. - Я не тороплю. Работай без спешки и сообщай мне обо всём, что требуется. Хорошо?
Он вынул что-то из рукава и протянул Сюэ Яну:
- Возможно, это тебе пригодится.
Сюэ Ян повернулся и вдруг вскочил со стула:
- Рукописи Вэй Усяня?
- Именно так.
Сюэ Ян просматривал рукописи, на лице был восторг. Спустя какое-то время он спросил:
- Неужели это действительно его рукописи? Написанные, когда ему было девятнадцать?
- Конечно, - ответил Цзинь Гуанъяо. - Все хотели раздобыть их. Мне пришлось приложить очень много усилий, чтобы собрать их все.
Сюэ Ян бормотал себе под нос, перелистывая страницы, глаза его горели от возбуждения. Но, закончив, он сказал:
- Нет, тут не все.
- На горе Луаньцзан шла битва, был пожар, - сказал Цзинь Гуанъяо. - Хорошо, что хоть это удалось разыскать и сохранить.
- А что насчёт его флейты, Чэньцин*: можешь раздобыть её?
*陈情 - "Выражение чувств":
https://www.zhonga.ru/chinese-russian/%E9%99%88%E6%83%85/gmzng
Цзинь Гуанъяо развёл руками:
- Чэньцин не достать, её забрал Цзян Чэн.
- Разве он не ненавидел Вэй Усяня больше всех? Так зачем ему Чэньцин? Разве ты не забрал меч Вэй Усяня? Отдай ему меч, поменяйся на флейту. Вэй Усянь бросил пользоваться мечом, Суйбянь запечатал себя, и теперь никто не может его вытащить. Держать его у себя может и приятно, но от него столько же пользы, как от дерьма.
- Сюэ-гунцзы, обменять меч на флейту было бы замечательно, но, боюсь, ничего не выйдет. Думаешь, я не пробовал? Если б всё было так просто. Цзян Ванъинь будто сошёл с ума. Он считает, что Вэй Усянь не умер и что, если он в конце концов вернётся, то меч ему не потребуется, но за флейтой он обязательно придёт. Поэтому он ни за что не отдаст Чэньцин. Если я снова заговорю с ним об этом, он придёт в ярость.
Сюэ Ян хохотнул пару раз:
- Вот бешеная собака!
В это самое время два адепта ордена Ланьлин Цзинь приволокли какого-то заклинателя* с всклокоченными волосами.
*В оригинале修士 (xiūshì) - подвижник, аскет; монах. В жанре сянься этим термином обозначают даосских совершенствующихся - тех, кто при помощи медитаций, дыхательных упражнений, боевых искусств и т.д. стремится стать совершенным - т.е. достичь бессмертия.
- Не хочешь сделать ещё лютых мертвецов? - спросил Цзинь Гуанъяо. - Смотри, вот - шлю тебе новый материал.
Как только заклинатель завидел Цзинь Гуанъяо, он начал вырываться изо всех сил, глаза его налились кровью, в них будто полыхало пламя.
- Кто это? - спросил Сюэ Ян.
Выражение лица Цзинь Гуанъяо нисколько не изменилось:
- Раз уж я прислал его тебе, разумеется, это преступник.
Услышав эти слова, заклинатель сплюнул кровь изо рта:
- Цзинь Гуанъяо! Ты злодей и обманщик, виновный в тягчайших преступлениях, тварь хуже, чем свиньи и собаки! И ты ещё имеешь наглость заявлять, что я преступник?! Какое же преступление я совершил?!
Он так ясно и отчётливо произнёс это, будто каждое слово был ударом молотка, забивающего гвоздь, и ему не терпелось, чтобы все эти гвозди вонзились в Цзинь Гуанъяо.
- В чём дело? - с усмешкой спросил Сюэ Ян.
На горло заклинателя был накинут ошейник с цепью, которую держали несколько человек. Цзинь Гуанъяо махнул им:
- Заткните ему рот.
- Зачем ты хочешь его заткнуть? Дай мне послушать! - сказал Сюэ Ян. - Это с какой ещё стати ты преступная тварь хуже свиней и собак? Он сам лает точь-в-точь как собака, не понять, что он там несёт.
- Хэ Су-гунцзы считается знаменитым талантом. Как ты можешь так грубо отзываться о нём? - произнёс Цзинь Гуанъяо укоризненным тоном.
- Я в твоих руках с потрохами, к чему всё это лицемерие? - холодно засмеялся заклинатель.
Цзинь Гуанъяо ответил ему с самым добросердечным видом:
- Вам ни к чему так смотреть на меня, я действую не по своей воле. Создание поста Верховного заклинателя* - это веление времени, так чего ради заниматься подстрекательством, повсюду нести смуту? Я предупреждал вас снова и снова, тем не менее вы продолжали упорствовать. Раз уж дело приняло такой оборот, теперь уже ничего не исправить. Моё сердце наполнено скорбью и сожалением...
*В оригинале: 仙督 (xiāndū) - совершенствоваться + глава
- Что ещё за веление времени? Что за подстрекательство? - воскликнул Хэ Су. - Цзинь Гуаншань хочет стать Верховным заклинателем, он действует по примеру Цишань Вэнь! Ты что, держишь людей за дураков? Ты собираешься погубить меня, потому что я говорю правду!
Цзинь Гуанъяо улыбнулся и ничего не ответил. Хэ Су снова заговорил:
- Если вы и в самом деле на это осмелитесь, все заклинательские кланы во всех крупных городах поймут, что на самом деле представляет собой твой клан Ланьлин Цзинь! Думаешь, убьёшь меня одного - и сможешь спокойно почивать на лаврах ("подложить высокую подушку и не знать забот")? Так ты крупно ошибаешься! Я принадлежу к клану Хэ из Тиншаня, и наш клан из поколения в поколение рождает одни таланты! Отныне и впредь все мы объединимся в едином порыве и никогда не склонимся перед вами, Вэньскими псами, натянувшими новую шкуру!
Цзинь Гуанъяо выслушал эту речь с интересом, чуть прищурившись. Уголки его губ были слегка приподняты - это было точь-в-точь его повседневное ласковое и приветливое лицо. Внезапно из-за пределов площадки донёсся шум, послышались крики женщин и детей.
Хэ Су стремительно обернулся и увидел, как свора последователей ланьлинского ордена Цзинь втаскивает во двор шестьдесят или семьдесят человек, одетых в платье схожего цвета и покроя. Среди пленников были мужчины и женщины, молодые и старые. Все они были охвачены ужасом, многие рыдали, обращаясь с мольбами к небу. Молодая девушка и подросток, связанные верёвками, завидев Хэ Су, упали на колени и закричали:
- Брат!
От потрясения лицо Хэ Су стало белей бумаги:
- Цзинь Гуанъяо! Что ты собираешься делать?! Убей меня одного, зачем ты впутываешь всю мою семью?!
Цзинь Гуанъяо наклонился, расправил свой рукав и с улыбкой ответил:
- Разве вы только что не напомнили мне об этом сами? Если я убью только вас, я не смогу спокойно почивать на лаврах ("подложить высокую подушку и не знать забот"): клан Тиншань Хэ из поколение в поколение рождает таланты, и теперь все они объединятся в едином порыве и никогда не покорятся - эти ваши слова очень напугали меня. Я долго размышлял, взвешивал все за и против и просто вынужден поступить так.
Казалось Хэ Су лишился дара речи. Спустя какое-то время он прокричал с ненавистью в голосе:
- Ты и вправду так испугался моих слов, что теперь хочешь уничтожить весь мой клан без повода и причины?! А ты не боишься, что Чифэн-цзунь* узнает об этом?!
*赤锋尊 - можно перевести двояко: "Досточтимый господин, полный красной боевой ярости" или "Досточтимый господин с красным остриём клинка"
Услышав упоминание о Не Минцзюэ, Цзинь Гуанъяо приподнял брови, а Сюэ Ян захохотал так, что едва не свалился со стула. Цзинь Гуанъяо быстро посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Хэ Су и с полным спокойствием произнёс:
- Вы не можете так говорить. Клан Хэ из Тиншаня виновен в разжигании беспорядков и смуты. Вы все вместе задумали убийство главы клана Цзинь и были пойманы с поличным. Разве это называется - "без повода и причины"?
- Брат! Это неправда! Мы не совершали такого! - выкрикнуло несколько человек из толпы.
- Сплошная ложь! - закричал Хэ Су. - Раскрой пошире свои собачьи глаза и посмотри как следует: там ведь даже девятилетние дети! Старики, которые едва могут ходить! Как они могли "разжигать беспорядки и смуту"?! Зачем им убивать твоего отца?!
- Разумеется, из-за того, что вы, Хэ Су-гунцзы, первым совершили преступление, убив человека: Цзиньлиньтай* вынес вам приговор, а ваш клан не смог смириться с этим, - сказал Цзинь Гуанъяо.
*金鳞台, досл.: Дворец/Башня Золотой Чешуи. 台 (-тай) - возвышение, башня, дворец, в принципе, любое большое и высокое здание. В онлайн-версию вкралась опечатка (автор писала об этом в своём вэйбо в 2016): "линь" был записан как 麟 "цилинь" ("самка цилиня") вместо 鳞 "чешуя" (или "чешуйчатые": рыбы, земноводные; также драконы - www.zhonga.ru/chinese-russian/%E9%B3%9E/v5or8). Эти иероглифы очень похожи и одинаково произносятся, поэтому ошибиться легко. В онлайн-варианте, откуда я брала эту экстру, был Дворец Золотого Цилиня. Но в более позднем печатном издании Мосян Тунсю заменила "цилиня" на "чешую". Карпа переводчики на английский выбрали, потому что он покрыт чешуёй и, по легенде, может со временем превратиться в дракона. Так Цзинлиньтай в переводах стала Башней Золотого Карпа (金鳞 ещё переводится как "золотая рыбка" или "декоративный карп с золотистой чешуёй"). При этом в китайской энциклопедии Байкэ (аналог Вики) и в онлайн-версиях "Модао цзуши" в названии обители Цзиней по-прежнему используется иероглиф "цилинь", в дунхуа и дораме - тоже Дворец Золотого Цилиня. Мне остаётся только развести руками и писать "Цзиньлиньтай".
Хэ Су только сейчас осознал, что его близкие попали в это зловещее место из-за того, что самого Хэ Су в чём-то обвинили:
- Это всё подстроено! Я не убивал адепта из клана Ланьлин Цзинь! Я даже никогда не видел погибшего! Я даже не знал, что это заклинатель из твоего клана! Я… Я…
Он запнулся, помолчал немного и убитым голосом продолжил:
- Я… Я не знаю, что случилось, я правда не знаю!
Однако, никто в этом месте не собирался прислушиваться к его оправданиям: оба сидящих перед ним жестоких злодея уже считали его за мертвеца и наслаждались его предсмертными страданиями. Цзинь Гуанъяо с улыбкой откинулся назад и махнул рукой:
- Заткните его, заткните его.
Зная, что смерть близка, Хэ Су в отчаянии заскрежетал зубами и закричал:
- Цзинь Гуанъяо! Возмездие настигнет тебя! Рано или поздно твой отец сдохнет в куче шлюх, а ты, сын шлюхи, придёшь к такому концу, который даже не можешь вообразить!...
Сюэ Ян всё это время слушал с большим интересом, посмеиваясь. Внезапно промелькнула тёмная тень, описав серебряную дугу, и из горла Хэ Су вырвался протяжный крик.
Кровь хлынула на землю, люди из клана Хэ заплакали и закричали. Их ряды пришли в беспорядок, но, несмотря на воцарившуюся суматоху, их по-прежнему держали крепко. Сюэ Ян встал перед упавшим на землю Хэ Су, поднял с земли некий кровоточащий предмет и подбросил его в руке, затем щелчком пальцев подозвал двух стоящих неподалёку мертвецов и отдал команду:
- В клетку его.
- Ты запрёшь его живым? - спросил Цзинь Гуанъяо.
Сюэ Ян обернулся к нему, уголки его рта растянулись:
- Вэй Усянь никогда не использовал живых людей, а я хотел бы попробовать.
Мертвецы, послушные приказу Сюэ Яна, оттащили всё ещё кричащего Хэ Су за ноги и бросили в одну из железных клеток в загоне. Видя, как их старший брат бьётся головой о железные прутья решётки, несколько девушек и юношей рванулись вперёд и зарыдали. Плач становился всё громче. Цзинь Гуанъяо поднял руки и начал массировать виски. Ему захотелось выпить чаю, и, забывшись, он уже потянулся к чашке, но, опустив глаза, увидел лежащий на её дне разбухший багровый предмет. Затем он снова поднял взгляд и посмотрел на только что вырезанный Сюэ Яном язык, с которым тот ещё продолжал играть. Внезапно его осенило:
- Так вот что ты используешь для приготовления чая?
- У меня их целый горшок. Тебе надо?
- … Нет. - ответил Цзинь Гуанъяо. - Собирайся и проводи меня: мне надо забрать кое-кого. Выпьем чаю в другом месте.
Казалось, он о чём-то задумался и рассеянно поправил шапку, отчего синяк, украшавший его лоб, вновь оказался на виду. Сюэ Ян не упустил случая позлорадствовать над чужой бедой:
- Так что всё-таки случилось с твоей набитой головой?
- Я же сказал - долгая история.
Цзинь Гуаншань сваливал все большие и малые дела на Цзинь Гуанъяо, а сам проводил целые дни в отлучках, иногда не возвращаясь и по ночам. В Цзинлиньтай госпожа Цзинь копила свой гнев. Раньше, пока был жив Цзинь Цзысюань, он служил посредником при ссорах родителей, но теперь между супругами не осталось путей к примирению. Каждый раз, когда Цзинь Гуаншань отправлялся развлекаться с женщинами, Цзинь Гуанъяо приходилось придумывать ему оправдания, чтобы прикрыть перед женой. Не имея возможности излить злость на мужа, госпожа Цзинь отыгрывалась на Цзинь Гуанъяо. В один день она запускала в него курильницей, в другой - выплёскивала в лицо чашку чая. Поэтому, чтобы прожить в Цзинлиньтай без вреда для здоровья хотя бы несколько следующих дней, Цзинь Гуанъяо предстояло самому отправиться в весёлый дом (“циньский терем и чуское подворье”) и вернуть Цзинь Гуаншаня домой в срок.
Ему часто приходилось заниматься этим, и Цзинь Гуанъяо знал, где найти Цзинь Гуаншаня как можно скорее. Они вместе пришли к небольшому роскошному особняку, где находился публичный дом. Цзинь Гуанъяо вошёл, заложив руки за спину. В вестибюле управляющий приветствовал его со льстивой улыбкой, но Цзинь Гуанъяо отрицательно махнул рукой. Сюэ Ян схватил яблоко со столика для гостей и, неспешно поднимаясь вслед за Цзинь Гуанъяо по лестнице, вытер его об одежду на груди и стал жевать. Вскоре сверху до них начал доноситься голос Цзинь Гуаншаня и очаровательный женский смех. С ним было несколько женщин, речь которых была мелодичной, как песня иволги*:
*"Мелодичный, как песня иволги" - традиционная метафора для голоса певиц и куртизанок ("Courtesan vs. Literatus: Gendered Soundscapes and Aesthetics in Late-Ming Singing Culture")
- Господин, как вы находите мой рисунок? Этот цветок вот здесь - не правда ли, он как живой?
- Что такого замечательного в умении рисовать? Господин, лучше взгляните на эти мои строки! Разве они не изящны?
У Цзинь Гуанъяо вошло в привычку сначала выяснять, стоит ли обнаруживать своё присутствие, или же являться пока не следует. Жестом он велел Сюэ Яну остановиться. Сюэ Ян фыркнул, на его лице было написано нетерпение. Они уже собирались спуститься вниз и дожидаться там, но внезапно до них донёсся грубый и осипший голос Цзинь Гуаншаня:
- Барышни должны играть с цветами, украшать себя румянами и пудрой, - разве этого не достаточно, чтобы сделать себя привлекательными? К чему вам каллиграфия - это нелепое занятие охлаждает страсть.
Эти девушки старались расположить к себе Цзинь Гуаншаня, а тут внезапно прозвучала такая фраза. Атмосфера наверху на какое-то время стала неловкой. Фигура Цзинь Гуанъяо неподвижно застыла.
Спустя какое-то время кто-то из девушек засмеялся:
- Однако я слыхала, что в своё время в Юньмэне была одна талантливая куртизанка, искусная как в стихах, одах и песнях, так и в игре на гуцине, каллиграфии, живописи и вэйци*. От любви к ней люди сходили с ума!
*诗词歌赋 ши ци гэ фу - жанры классической китайской поэзии; 琴棋书画 цинь ци шу хуа - цитра-гуцинь, вэйци (они же го, или облавные шашки), каллиграфия, живопись: четыре искусства благородного человека.
Очевидно, Цзинь Гуаншань был почти мертвецки пьян, речь казалась невнятной от выпитого вина.
Язык Цзинь Гуаншаня развязался:
- Это что ещё за слова - нет, так нельзя говорить. Теперь-то я понял - всё-таки женщины, которые не думают о пустяках, совсем не хороши. Женщина, начитавшаяся книг, считает себя лучше других женщин, многого требует, голова у неё забита нереалистичными мыслями то о том, то о другом - от таких одно беспокойство.
Сюэ Ян стоял у окна, повернувшись спиной и опираясь рукой о подоконник, и ел яблоко, разглядывая, что происходит на улице. А улыбка Цзинь Гуанъяо будто приросла к его лицу, застывшая, неподвижная, брови странно изогнулись.
Сверху послышался женский смех, поддакивающие голоса, и Цзинь Гуаншань, забывшись, вдруг начал вспоминать прошлое, рассуждая вслух с самим собой:
- Если бы я выкупил её и привёз в Ланьлин, даже не представляю, сколько хлопот она бы мне принесла. По правде говоря, если бы в прежнем месте она оставалась популярной ещё хоть несколько лет, то потом полжизни могла бы не волноваться о еде и одежде. Так зачем же она решила родить сына, эта шлюха, на что она рассчитывала…
- Господин Цзинь, - спросил женский голос. - О чём вы говорите? Какой сын?
Цзинь Гуаншань тут же вернулся к реальности:
- Сын? О, не упоминай больше об этом.
- Хорошо! Если вы не будете о нём говорить, то и я не стану!
- Раз уж господин Цзинь не хочет, чтобы мы писали или рисовали, то мы и не будем. Не хотите ли заняться кое-чем другим?
До стоящего на лестнице Цзинь Гуанъяо донёсся приятный запах благовонного дыма, Сюэ Ян тоже почувствовал аромат. Звуки смеха наверху постепенно стихли.
Спустя мгновение Цзинь Гуанъяо повернулся со спокойным выражением лица и стал неторопливо спускаться. Увидев это, Сюэ Ян выкинул огрызок в окно и, нога за ногу, последовал вниз за Цзинь Гуанъяо.
Какое-то время они оба просто молча шагали по улице. Внезапно Сюэ Ян громко и бесцеремонно расхохотался:
- Ха-ха-ха! Твою ж мать! Ха-ха-ха!
Цзинь Гуанъяо топнул ногой и ледяным голосом спросил:
- И над чем это ты смеёшься?
- Тебе сейчас стоило бы взять зеркало и посмотреть на своё лицо: что за уродливая улыбка - ни дать ни взять, грёбаный лживый мерзавец! - держась за живот от смеха, ответил Сюэ Ян.
Цзинь Гуанъяо недовольно фыркнул:
- Да что ты понимаешь, шпана: будто лгуны и мерзавцы не умеют улыбаться [красиво].
Сюэ Ян с ленцой продолжил:
- Ты сам виноват[, что терпишь]. Если бы кто-то посмел заявить про меня, будто я - отродье проститутки, я бы разыскал его мамашу, трахнул бы её раз сто, а потом отправил бы в бордель, чтоб и другие оттрахали её ещё несколько сотен раз. Тогда и посмотрим, кто оказался бы отродьем проститутки. Всё просто.
- У меня не так много свободного времени, как у тебя, - рассмеялся Цзинь Гуанъяо.
- У тебя нет, зато у меня есть, и я не против сделать это вместо тебя. Только скажи - и я помогу тебе пойти потрахаться! Ха-ха-ха!
- Это ни к чему. Сюэ-гунцзы, лучше побереги свою энергию. Ты будешь свободен через несколько дней?
- Есть время, нет времени - какая разница. Так что надо сделать? - спросил Сюэ Ян.
- Помоги мне съездить в Юньмэн, зачистить одно место, только полностью, без остатка.
- Как говорится, уж если Сюэ Ян за дело берётся, то никого живого не остаётся ("ни кур, ни собак не остаётся"). Разве у тебя были проблемы из-за того, что я грязно сработал?
Цзинь Гуанъяо бросил на него косой взгляд:
- Что-то я никогда не слышал такой поговорки.
К этому времени уже наступила ночь, вокруг воцарилась тишина, и на улицах было мало прохожих. Они оба шли и разговаривали. По обеим сторонам дороги стояли торговые ряды. Хозяин одной из лавок, согнувшись, чистил столик. Он распрямился и внезапно с криком отшатнулся назад.
Он так закричал и подпрыгнул в таком ужасе, что Цзинь Гуанъяо даже испугался на мгновение, рука его дёрнулась к рукояти Хэньшэна* за поясом. Однако, разглядев, что это всего лишь простой торговец, он тут же перестал обращать на него внимание. Однако Сюэ Ян, без лишних слов, поднялся к лавке и одним пинком опрокинул стойку торговца
*恨生 - "Ненавидеть жизнь" или "Ненавидеть рождение".
Перепуганный торговец в страхе заголосил:
- Снова ты?! Почему?!
- Разве я уже не сказал? - ответил Сюэ Ян. - Никакой причины нет.
Он приготовился пнуть снова, но внезапно тыльную сторону его ладони обожгла резкая боль. Сузив зрачки, он отошёл на пару шагов назад и поднял свою руку, чтобы рассмотреть: на её тыльной стороне появилось несколько тонких, алых от капелек крови дорожек. Сюэ Ян повернулся и увидел человека, одетого в чёрное даосское платье, с мухогонкой* в руке. Человек смотрел на него холодным взглядом.
*Мухогонка - пучок конского волоса с рукояткой, использовавшийся в быту, чтобы отгонять насекомых. Также популярный атрибут монахов, святых и бессмертных. (В сянься часто встречается как оружие.)
Этот даос был высокого роста, на его искреннем и привлекательном лице читалось бесстрастие. В руках он держал мухогонку, а за его спиной виднелся длинный меч. Кисть на рукояти меча слабо развевалась на ночном ветру. Во взгляде Сюэ Яна промелькнула и тут же исчезла мысль об убийстве. Он нанёс удар ладонью. Даос в чёрном взмахнул своей мухогонкой с намерением не подпускать нападающего к себе, но бросок Сюэ Яна оказался странным и непредсказуемым: траектория ладони внезапно изменилась, и удар оказался направленным в область сердца.
Даос в чёрном слегка нахмурился, уходя от удара, однако ему тотчас пришлось подставить левую руку. Был ясно, что раны нет и его плоть не задета, однако брови даоса нахмурились, а лицо приобрело выражение морозного холода, как будто бы крайнее отвращение было уже невозможно терпеть.
Это едва заметное изменение не укрылось от глаз Сюэ Яна. Он криво усмехнулся, собираясь ударить снова. Внезапно белоснежный силуэт показался на месте конфликта. Но Цзинь Гуанъяо уже стоял между ними:
- Пощади мою репутацию, даочжан* Сун Цзычэнь: прошу тебя, остановись.
*Вежливое обращение к даосу.
Торговец уже давным-давно спасся бегством. Даос в чёрном переспросил:
- Ляньфан-цзунь?*
敛芳尊 - “Досточтимый господин, накапливающий благоухание” или “Досточтимый господин, накапливающий добрую славу”. У лянь 敛 есть не только значение "собирать, копить", но и более редкое “класть в гроб, хоронить”. Кстати, одно из значений сянь 羡 в имени Вэй Усяня - “ход в усыпальницу”.
- Именно, этот недостойный сейчас перед вами, - ответил Цзинь Гуанъяо.
- Ляньфан-цзунь, почему вы хотите защитить этого наглеца? - спросил Сун Цзычэнь.
Цзинь Гуанъяо горько усмехнулся, изображая беспомощность:
- Сун-даочжан, это приглашённый заклинатель из моего ордена Ланьлин Цзинь.
- Если он приглашённый заклинатель, зачем он совершает неподобающие дела?
Цзинь Гуанъяо откашлялся:
- Сун-даочжан, вы, вероятно, не знаете… У него странный характер, он ещё очень молод. Я прошу вас об одолжении: пожалуйста, не затрудняйте себя беспокойством о нём.
В это время раздался звонкий и приятный голос:
- Он и вправду очень юн.
Подобно лунному свету в потёмках, одетый в белое даос с мечом за спиной и с мухогонкой в руке незаметно появился рядом с ними тремя.
Он держался с достоинством и изяществом, а ветер играл рукавами его одежды и кистью на рукояти меча. Движения его были неторопливы, словно проплывающие облака.
- Даочжан Сяо Синчэнь, - церемонно поздоровался Цзинь Гуанъяо.
Сяо Синчэнь повернулся к нему с улыбкой:
- Мы встречались лишь однажды, несколько месяцев назад. Ваш покорный слуга и не думал, что Ляньфан-цзунь вспомнит его.
- Даочжан Сяо Синчэнь, ваш меч Шуанхуа* приводит в трепет всю Поднебесную. Было бы удивительно, если бы я не запомнил вас.
*霜华 - "Сверкающий инеем".
Сяо Синчэнь слегка улыбнулся: похоже, он хорошо понимал, что щедро сдабривать свою речь лестью - это природная склонность Цзинь Гуанъяо:
- Ляньфан-цзунь, вы преувеличиваете.
И тут же его взгяд обратился к Сюэ Яну:
- Но, даже заняв в таком юном возрасте место среди приглашённых заклинателей Цзиньлиньтай, всё равно необходимо соблюдать порядок и законы. В конце концов, орден Цзинь из Ланьлина - это прославленный орден, который должен служить образцом во всём.
Его тёмные глаза поблёскивали в сумерках. Яркие и мягкие, они смотрели на Сюэ Яна без осуждения, и оттого слова, хотя и являлись наставлениями, не вызывали раздражения. Цзинь Гуанъяо немедленно воспользовался ими, чтобы уладить конфликт:
- Разумеется, совершенно верно!
Сюэ Ян громко рассмеялся. Сяо Синчэнь, услышав его смех, и не подумал рассердиться. Он лишь взглянул на него с любопытством и пробормотал в задумчивости:
- Ещё бы раз! Я смотрел на этого юношу, и эта его атака рукой...
- Гнусность, - ледяным голосом произнёс Сун Цзычэнь.
Услышав эти слова, Сюэ Ян снова расхохотался:
- Говорите, я ещё молод, а сами-то насколько старше меня? Говорите, что мои приёмы - гнусность, да только кто первым напал на меня с мухогонкой? И вы двое взялись учить меня уму-разуму - вот потеха!
Произнося это, он поднял руку и продемонстировал тыльную сторону ладони, по которой всё ещё текла кровь. Зная, что Сюэ Ян первым начал творить зло, а теперь передёргивает факты и выдаёт чёрное за белое, Цзинь Гуанъяо не мог решить, смеяться ему или плакать, и обратился к двум даосам:
- Даочжаны, это…
Но Сяо Синчэнь был не в силах удержаться от смеха:
- Да, вот уж действительно...
Сюэ Ян сощурился:
- Вот уж действительно что? Отчего бы тебе не договорить?
- Чэнмэй, закрой рот, - ласковым голосом произнёс Цзинь Гуанъяо.
Услышав своё второе имя, Сюэ Ян потемнел лицом. Цзинь Гуанъяо снова заговорил:
- Уважаемые даочжаны, мне чрезвычайно стыдно за сегодняшнее происшествие. Ради моей чести, не сочтите его за обиду.
Сун Цзычэнь отрицательно покачал головой, и Сяо Синчэнь похлопал его по спине:
- Цзычэнь, идём.
Сун Цзычэнь посмотрел на него и кивнул. Они оба вежливо распрощались с Цзинь Гуанъяо и ушли плечом к плечу.
Сюэ Ян хищными глазами уставился им вслед, скрипя зубами с недоброй усмешкой:
- ...грёбаные вонючие даосы.
- Они ничего тебе не сделали, к чему такая ненависть? - удивился Цзинь Гуанъяо.
Сюэ Ян сплюнул:
- Ненавижу таких мерзких типов, которые считают себя самыми благородными. Тот, который Сяо Синчэнь, явно не сильно старше меня, а любит совать нос в чужие дела - терпеть таких не могу! Ещё смеет мне читать морали! А этот, по фамилии Сун, - он холодно усмехнулся, - ударил меня по руке, а как он смотрел на меня? Придёт день, и я вырву его глаза и разобью ему сердце, посмотрим, что он будет делать тогда?
- Ты не так понял. Сун-даочжан немного брезглив, он не выносит прикосновений других людей, и дело тут не в тебе.
- Что это вообще за парочка вонючих даосов?
- Неужели ты не узнал их? Они сейчас на вершине славы: "Яркая луна и прохладный ветер" Сяо Синчэнь и "С надменностью взирающий на снег, лёд и иней"* Сун Цзычэнь. Не слыхал?
*"Яркая луна и прохладный ветер" - буквальный перевод идиомы 明月清风, означающей ведение беззаботной и праведной жизни вдали от мирской суеты; "С надменностью взирающий на снег, лёд и иней" - буквальный перевод идиомы 傲雪凌霜, означающей "гордый, бесстрашный перед трудностями".
- Неа. Мне плевать. Что за чушь.
- Не слышал, не знаешь - и ладно. Объясню вкратце: эти двое - благородные люди, тебе не стоит с ними связываться.
- Почему?
- Как говорится, лучше ссориться с подлым человеком, чем с благородным, - сказал Цзинь Гуанъяо.
Сюэ Ян недоверчиво посмотрел на него:
- Что, вправду есть такая пословица?
- Разумеется. Вступишь в конфликт с подлецом, и можно его попросту убить и пресечь на корню все возможные дурные последствия, а окружающие ещё и будут тебе в восторге рукоплескать. Вступишь в конфликт с благородным человеком - жди трудностей: с такими людьми сложнее всего. Такой будет преследовать тебя, пока не перегрызёт горло, а все вокруг будут тебя ненавидеть и презрительно тыкать пальцем. Поэтому будь с такими людьми почтительным, но держись на расстоянии. Сегодня, к счастью, они посчитали, что ты всего лишь незрелый юноша, который своевольничает, не считаясь ни с чем. Они не знают, что случилось в твоём родном городе: такое дело было бы не уладить.
- Что за глупая нерешительность, - засмеялся Сюэ Ян. - Я не боюсь таких людей.
- Ты не боишься, зато я боюсь, - сказал Цзинь Гуанъяо. - Чем меньше хлопот, тем лучше. Пойдём.
Пройдя не так уж и много, вскоре они достигли развилки. Правая дорога вела в Цзинлиньтай, левая - в усадьбу с мертвецами.
Они переглянулись с улыбкой и пошли каждый своей дорогой*.
Перевод поста МСТС https://m.weibo.cn/status/3976599546203548?
В поте лица пишу экстра-главы к новелле. Одна девушка спросила меня, есть ли у Сюэ Яна второе имя - угу, такое имеется. Однако на самом деле изначально его не было: второе имя выбирают представители старшего поколения для младших, а у Сюэ Яна не было никого из старших родственников. Потом его взяли в качестве приглашённого заклинателя в Цзиньлиньтай, и во время процедуры регистрации нужно было в обязательном порядке указывать фамилию, имя и второе имя. Сюэ Ян сказал, что у него нет второго имени - откуда бы ему взяться? Яо-мэй* ответил, что этим Сюэ Ян ставит его в затруднительное положение. Тогда Сюэ Ян очень нетерпеливо заявил: "Да впиши любое случайное имя - и ладно!"
- Сюэ-гунцзы, в ответ на мой вопрос ты любезно позволил мне вписать второе имя за тебя. Такое доверие - огромная честь. В страхе и трепете я обдумывал всё снова и снова и в конце концов выбрал два этих иероглифа для твоего второго имени, держа в уме изречение "Красота благородного мужа - в его помощи другим людям."* Ну что, как тебе твоё второе имя? ^_^
- Вау! - ответил Сюэ Ян. ^_^
*"по разным дорогам и натянув поводья" - разными путями делать карьеру; двигаться по разным направлениям.
Бонус
Перевод поста МСТС https://m.weibo.cn/status/3976599546203548?
В поте лица пишу экстра-главы к новелле. Одна девушка спросила меня, есть ли у Сюэ Яна второе имя - угу, такое имеется. Однако на самом деле изначально его не было: второе имя выбирают представители старшего поколения для младших, а у Сюэ Яна не было никого из старших родственников. Потом его взяли в качестве приглашённого заклинателя в Цзиньлиньтай, и во время процедуры регистрации нужно было в обязательном порядке указывать фамилию, имя и второе имя. Сюэ Ян сказал, что у него нет второго имени - откуда бы ему взяться? Яо-мэй* ответил, что этим Сюэ Ян ставит его в затруднительное положение. Тогда Сюэ Ян очень нетерпеливо заявил: "Да впиши любое случайное имя - и ладно!"
И на следующий день, когда глава клана* вызывал кандидатов по списку, Сюэ Ян услыхал, как выкрикивают"Сюэ! Чэн! Мэй!"***瑶妹, младшая сестричка Яо - да, автор тоже так его называет! <3
*В оригинале - 二天, досл. "второе небо", т.е. великий благодетель. Полагаю, имеется в виду Цзинь Гуаншань - глава клана.
Яо-мэй сказал ему:**成美
- Сюэ-гунцзы, в ответ на мой вопрос ты любезно позволил мне вписать второе имя за тебя. Такое доверие - огромная честь. В страхе и трепете я обдумывал всё снова и снова и в конце концов выбрал два этих иероглифа для твоего второго имени, держа в уме изречение "Красота благородного мужа - в его помощи другим людям."* Ну что, как тебе твоё второе имя? ^_^
- Вау! - ответил Сюэ Ян. ^_^
Однако, хотя теперь у Сюэ Яна и появилось второе имя, никто не осмеливался так к нему обращаться...*君子成人之美 (Цзюньцзы чэн жэнь чжи мэй) - это выражение восходит к изречению Конфуция: 君子成人之美，不成人之恶。小人反是。Его толкование (перевод на современный китайский) из китайской онлайн-энциклопедии Байке: "Благородный муж делает другим добро и не позволяет совершаться злу в отношении других людей. Низкий человек поступает наоборот."
Комментариев нет:
Отправить комментарий